Под угрозой скандала - Страница 33

– Я был бы очень благодарен вам, миссис Каррингтон. Я мог бы помочь разобрать книги моего дяди и подобрать что-нибудь, что могло бы вам пригодиться.

– Я думала, вы не хотите, чтобы я «беспокоила» вашего дядю, «уговаривая» его продать мне книги.

Эмма не смогла удержаться от искушения немного подразнить Дэвида.

Он печально улыбнулся:

– Я привык заботиться о своей семье.

– Верно.

Интересно, подумала Эмма, а что бы она почувствовала, если бы Дэвид заботился о ней? Ладно, по крайней мере, между ними вроде бы установились дружеские отношения. Это лучше, чем ничего, и куда больше, чем она могла ожидать.

Мэри вернулась с подносом и аккуратно накрыла чай на рабочем столике Эммы. Когда горничная ушла, Эмма некоторое время смотрела на чайные чашки из тонкого фарфора, сахарницу и лимон, и ей в голову пришла озорная мысль.

– По-моему, сегодня я уже достаточно выпила чаю, – сказала она. – Новости от Джейн заслуживают того, чтобы устроить праздник, как вы считаете, сэр Дэвид?

Он нахмурился:

– Праздник?

– Да, – решительно сказала Эмма.

Она встала и подошла к ящику, который после переезда еще не успела разобрать. Там было много всяких вещей от ее бродячей жизни с Генри. Эмма все никак не могла избавиться от них. Порывшись в ящике, она достала бутылку превосходного французского шампанского, которое Генри как-то выиграл в карты. Эмма спрятала ее, чтобы он не выпил, а через неделю муж погиб на дуэли.

– Думаю, это вполне подойдет, чтобы поднять тост за новорожденную, – сказала она. – Мне говорили, оно довольно дорогое.

Дэвид рассмеялся:

– Что это?

– Шампанское, разумеется. Только не говорите, что вы никогда не видели ничего подобного, сэр Дэвид, потому что, по слухам, в Роуз-Хилл отменный винный погреб.

– Да, мой отец коллекционировал вино. Но откуда у вас шампанское?

– От мужа. Генри выиграл его в карты. Я ужасно разозлилась, когда он принес бутылку, вместо денег за жилье.

Впрочем, еще большая ярость обуяла ее, когда неделю спустя Генри погиб на дуэли, а его рыдающая замужняя любовница пришла, чтобы рассказать Эмме об этом. Эмма отмахнулась от тягостных воспоминаний и поднесла бутылку к свету.

– Она страшно пыльная, но шампанское должно быть хорошим.

– Вам бы следовало продать его. Оно обеспечило бы вас платой за жилье на много недель.

– В самом деле?

Дэвид подошел и взял у нее бутылку, чтобы рассмотреть этикетку.

– Урожай девяносто шестого. Прекрасное вино.

– Правда? – Эмма вгляделась в этикетку, которая так выцвела, что едва можно было разобрать надпись на французском. – Значит, все было не так безнадежно, как я опасалась.

Дэвид протянул ей бутылку:

– Спрячьте это в надежном месте.

Эмма покачала головой.

– Мне все же кажется, мы должны выпить это шампанское. За здоровье малышки Эммы.

И возможно, чтобы поднять тост за свою надежду на дружбу с сэром Дэвидом.

– Вы уверены?

– Да. Вы не могли бы открыть?

Дэвид кивнул и огляделся, пытаясь найти что-нибудь подходящее для открывания бутылки.

– Признаюсь, мне интересно попробовать это вино. Из-за войны такие бутылки стали редкостью.

– Рада помочь вам в этом, – рассмеялась Эмма.

Когда пробка вылетела из бутылки, она захлопала в ладоши.

Дэвид тоже рассмеялся. Подумать только, как приятно слышать его смех. Он быстро разлил пенящуюся золотистую жидкость по чайным чашкам и передал одну Эмме. Его пальцы коснулись ее пальцев, но прикосновение это было мимолетным.

Дэвид отступил на шаг и поднял чашку:

– За малышку Эмму.

– За Эмму, – сказала Эмма.

Они чокнулись, и Эмма пригубила шампанское. Шипучая жидкость заставила ее поежиться.

– Какое оно вкусное и красивое! Как… жидкий солнечный свет.

Дэвид сделал глоток и улыбнулся. Это была теплая удовлетворенная улыбка, и Эмме захотелось, чтобы он так улыбался и ей.

– Прекрасное шампанское. Вы не жалеете, что не открыли бутылку раньше?

– Нет. Мне кажется, сейчас самый подходящий случай.

Эмма опустилась в кресло, с удовольствием потягивая шампанское. Дэвид снова наполнил чашки, и Эмму охватило теплое, уютное чувство.

– Ваш муж часто играл? – вдруг спросил Дэвид.

Эмма нахмурилась, ей стало не по себе. Она не хотела думать о Генри, только не теперь, когда ей так хорошо.

– А почему вы спрашиваете?

Дэвид поднял свою чашку. Он, кажется, только теперь заметил, что она пуста и снова наполнил обе чашки.

– Вы упомянули, что вместо денег он принес бутылку вина, выигранную им в карты.

– Ах да. – Эмма сделала еще один глоток, и воспоминания о Генри стали отступать. – Он очень любил играть в карты, как и многое другое, с чем он не мог справиться. Когда мы только поженились, я этого не понимала.

– Каким человеком был ваш муж?

Неподходящим.

– Я больше не хочу говорить о Генри! – воскликнула Эмма.

Она вскочила с кресла, не в силах больше оставаться на одном месте. Она будто сама превратилась в шампанское – искристое, шипучее, живое. Живое! Как давно она не чувствовала себя живой!

Дэвид рассмеялся, и Эмма, обернувшись, взглянула на него. Сейчас это был совсем не тот человек, что с такой опаской вошел в ее коттедж. Дэвид откинулся на спинку кресла, вытянув длинные ноги. Он вертел в пальцах свою чашку, на лоб упала прядь волос. Он лениво улыбнулся Эмме, и от этой улыбки у нее перехватило дыхание.

– Чего же вы хотите? – спросил он.

– Я хочу танцевать, – выпалила Эмма. По крайней мере, она не сказала то, что сразу пришло ей в голову – я хочу поцеловать вас. – Я так давно не танцевала.